Муха отнесла обратно миску и стакан, чувствуя, что, отяжелев от еды, стала совсем... сонной мухой. Глаза слипались, окружающий мир кружился и двоился. Пожелав всем доброй ночи, она спустилась вниз, где были обустроены спальные места, и без сил повалилась на матрас. Закинув рюкзак под голову, она лежа сняла разгрузку и верхнюю часть снаряги, оставшись в майке. "Я... не могу встать.", - со смехом подумала она, - "И снять берцы... а снять... надо. Сырые, собака. И даже просушить негде. Гребаное болото.", - однако обувь сняла, пытаясь производить как меньше телодвижений. Устроившись на ночлег, она краем глаза заметила, что сталкеры тоже начали спускаться вниз, дабы переждать ночь. Рядом шуршали, звучали разговоры... Только где они звучали? Рядом? В ее голове? Она чувствовала себя пьяной, хотя никогда в жизни по сути и не пила. Мозг готов был разорваться от чужих "шепотков". Надоело, не слышать бы этого, не слышать больше никогда...
- Вот я не пойму, почему нас кормят одним дерьмом, - пробурчала Катя, переворачивая миску. По закону местной столовой, бледное пюро намертво прилипло к днищу и падать не спешило.
- Устрой забастовку, - весело предложила Танюха Грымза, худая, словно рыбий скелет, девчонка. И вечно голодная, - Отвечаю, в следующий раз они сделают тебе какой-нибудь стейк из мраморного мяса с овощным рагу и соусом из вина.
- Секир башка они мне сделают, - Катя со стуком вернула миску на место. Танюха хмыкнула и с криком "Бонзай", попыталась вонзить ложку в субстанцию, называемой едой. Немного не расчитала, и металлическая тарелка улетела в сторону, снося все стоящее на столе. Начали ругаться, а "бетонное" пюре размазалось по полу.
- Вот дерьмо. Сань, а ты че не ешь? Не будешь? - Муха медленно покачала головой и поморщилась, ибо от этого движения ее едва не вывернуло наизнанку. Закашлявшись, она негнущимися пальцами пододвинула Грымзе свою порцию и закрыла глаза, - Эй, Мухич, ты че? Хреново?
- П**дец, - призналась Саня, - Не ори. Никакого врача, - никакого Рыбникова и его прихвостней. Ее точно стошнит от этих противных рож. Так еще и обколят чем-нибудь дополнительно, с них станется.
- А если от таблетосов ты кони двинешь? Кстати, там Аньке тоже плохо было...
- Ну и по... двину так двину... - Муха медленно сделала несколько глотков жидковатого чая из кружки. Почему... он горький? Аж плеваться захотелось, - Не зови никого. Сейчас в казарму пойду. Отлежусь, - девушка выдвинула стул и медленно побрела по коридору в сторону казармы, - Аньку посмотрю, - сухо добавила она напоследок.
Пустой коридор подземной лаборатории казался вечностью. Ноги заплетались, и не пройдя и половины, Саня привалилась к стене и пыталась отдышаться. Почему... бетон горячий? И мокрый... Она провела ладонью по ее шершавой поверхности и поднесла руку к лицу. В нос ударил сладковатый запах гнили. На коже остались разводы крови.
"Что за... галлюцинации.", - Муха едва не взвыла. Чертовы таблетки, мудацкие уколы, от них постоянно такая жесть происходила. И дерьмово то так, что хотелось лечь на пол и просто сдохнуть. Только ложиться некуда. Под ногами что-то плеснуло. Саня опустила голову. По самую щиколотку коридор оказался затоплен. Воняло болотом и почему-то чем-то еще, металлическим, словно все вокруг покрылось ржавчиной, - "Так, не... не... сходи... с ума... дойди до койки, ладно, Саш? Дойди, ляг. Оно к утру уже отпустит. Давай. Пошли. Двигайся, мать твою.", - по мере приближения к казарме, мир словно становился яснее, четче. Происходящее вокруг абсолютно перестало пугать, плохое самочувствие отошло на второй, а то и на третий план. Голову наполнил шепот, словно ей в ухо шелестела целая топла народу. Все говорили разное, и что именно не разобрать, - "Привет шиза.", - с нарастающим пофигизмом подумалось девушке.
Толкнув дверь в казарму, она попыталась сфокусировать зрение. И застыла, словно изваяние, не в силах поверить своим глазам. Вот койки, вот тумбочки, вот одеяла, вот потолок, вот абсолютно сухой пол, вот... все абсолютно так, как должно быть.
Если бы не Анька, повесившаяся на петле из простыни. Повесилась плохо, подцепить было некуда, и она завязала узел на втором ярусе койки. Ноги точно доставали до пола, и шея не сломана. Она задыхалась. Она умирала долго.
Саня на ватных ногах подошла к трупу и поспешно, насколько это можно было сделать дрожащими руками, развязала простынь. Труп кулем свалился на пол, лицом вниз. Муха, упав на колени, медленно перевернула тело. Багрово-синяя полоса на шее, язык высунут, глаза на выкате. Пульса нет. Да и проверила она его на автомате, здесь все было ясно. И кожа... кожа еще чуть теплая. Это произошло не так давно.
И вдруг зрачки трупа повернулись, и Анька, невнятно, с трудом шевеля языком, жутко просипела:
- Вот и все. Я свободна, - труп ощерил зубы в нечто лишь отдаленно напоминающее улыбку. Саня схватила ее за ворот и, мотая головой, затараторила:
- Нахера, нахера, нахера, нахера?! Нахера?! Нахера-нахеранахера... Нахера ты это сделала?! - Муху трясло. Ее даже не удивлял тот факт, что мертвая девушка говорила с ней. Это все таблетки. Сукины дети опять дали какой-то галлюциноген. Тогда и стены могут с тобой заговорить, проверено. А вот то, что еще одна не выдержала - это выбило почву из-под ног. Они устали, все выдохлись. Сил бороться уже не оставалась. Эксперименту конца и края не было видно, а становилось все хуже и хуже. Внутри где-то теплилась надежда, что удастся все пройти. Выжить получится. И Анька... она вот сейчас, задохнувшись в этой импровизированной петле, всем доказала, какие они идиоты. Кретины, наивные дети. Все они сдохнут, абсолютно все. Не от лекарств, так от пули.
- Не все, - утешила ее Аня, - Но я свободна. А ты нет. Ты умирать будешь долго. А мы быстро.
- Мы? - прошептала Саня и обернулась. Они стояли здесь, все девчонки. Изувеченные, измазанные кровью и пеной, поломанные, изуродованные мутациями. И мертвые, она знала, что они все давно покинули этот свет.
- Мы свободны, - прохрипела Грымза, и из рта ее потекла темно-вишневая жидкость. Один глаз был желтовато-красный, заплывший, будто там полопались все сосуды разом, - Долго дохли, конечно. Но ты выжила. Молодец, Санек. Только зря это, теперь ты никуда уже не денешься.
- Не денусь?..
- Ага. Ты сгниешь сразу же, как перешагнешь колючую проволоку. Заживо сгниешь.
- Какую проволоку? - Саня вскочила на ноги и едва не упала. Она кричала из последних сил, - Какую, мать твою, проволоку?! Почему?! О чем ты, бл**ь?!
- О Зоне, - просипела за спиной Анька. Муха обернулась. Труп все еще улыбался, - Ты прости, что мы тебя бросили. Но ты теперь тоже никуда не уйдешь.
- Почему? - всхлипнула девушка.
- Потому что ты все еще не там, где ты думаешь.
Муха резко села, от чего у нее закружилась голова. Спрятав лицо в ладони, она еще долго раскачивалась взад-вперед, дрожа, пытаясь прийти в себя. Ну и что за дерьмо ей только что приснилось? Она вообще сможет когда-нибудь нормально выспаться? Вдох, выдох, глубокий вдох. Остатки кошмара медленно покидали ее сознание, в памяти он начал смазываться. Главное, прийти в себя. Сон. Да, просто очень дерьмовый сон.
Да, Анька повесилась, да, ей неизвестно, что стало с другими. Выжили ли они? Саня в этом сомневалась. Она сама еще жива только по какой-то счастливой случайности. Но удача ли это? Больше похоже на проклятье.
За что теперь цепляться? Вспомнить бы, почему она тогда так хотела жить... Почему? Наверное, розовые мечты о нормальном будущем заставляли держаться на плаву. Чтоб выйти из той лаборатории, сжимая в кулаке "чистенькие" документы. Устроилась бы куда-нибудь... швеей той же. Благо тюрьма ее обучила работать руками, да и вообще... Семья там, детишки. Никаких пьяных компашек в квартире, скучное и стабильное будущее, и чтоб голова не болела о том, что бы элементарно поесть завтра. И никаких экспериментов. И никакого прошлого, забыть его, как страшный сон. Вот что ее держала. Грезы наивной девчонки, которая в своей жизни уже достаточно нахлебалась.
Но какое теперь к черту нормальное будущее?
Такое чувство, будто она до сих пор существует, повинуясь лишь одному привычному инстинкту - жить. Есть, спать, дышать, радоваться, горевать... Но запрограммировано, словно робот. Куда она идет? За кем? Ради чего? Вопросы, на которые она не находила ответа. Потому что и смысла во всем, что она делала, абсолютно не было. Саня встала. Взяла Гадюку. Перешагнула через спящие тела. Поднялась по лестнице наверх. Словно в тумане дошла до улицы. Многого не надо - вставить ствол в рот и нажать на курок. Только отойти надо подальше. Труп сожрут мутанты. Никто не найдет, да и ей уже будет все равно. Главное быстрее. Чтоб больше боли никакой. Хватит уже.
- Эй, зомби рыжий, ты далеко? - услышала она за спиной голос, который выдернул ее из тумана. Саня медленно обернулась и увидела того самого свободовца, который нашел ее. Он сидел у выхода, вытянув ноги, и покуривал, хитро поглядывая на девушку, - В одной майке то не холодно?
- Не-а, - ответила Саня, пытаясь осознать, где она сейчас находится и что делает. Под пальцами металл. Гадюка. Точно. Не взяла ничего, кроме оружия.
- Присядь со мной, одному не так тоскливо. Куришь? На те сигаретку. Да бери, не стесняйся, хорошее курево, такое у нас редко продается, - Муха с ловкостью марионетки села рядом. Закурила, абсолютно не чувствуя вкуса, - Тоже не спится? Ага, видел как ты во сне дергалась. Я ж рядом лежал, разбудила. Привыкай, зомби, это Зона. Тут у абсолютно каждого ночь на ночь не приходится - кошмары мучают. Сны такие... гнилые. От них совсем худо становится. Вот только посидишь так, покумекаешь, и понимаешь - сны есть сны. Игра мозга, и ничего больше, - Саня не отвечала. А свободовец продолжал болтать, - Вот мне недавно приснилось, что я, значит, с девушкой обнимаюсь из Штей. И все хорошо, понимаешь ли, дело к тому самому идет... и вдруг смотрю, а у нее щупальца! Как у кровососа! И как ухватится! - свободовец шумно сглотнул, - Ну прямо там. Так я очнулся, пол пачки выдолбил, все в себя прийти не мог. Знаешь, жалко то хозяйство. Эй, ты слушаешь? - он толкнул Муху в плечо. Голос звучал немного обиженно. Он тут душу изливает, а она!..
- Зато... отсосала... мощно, - выдавила из себя Саня. И они заржали, хотя юмор был далеко за триста. Свободовцу подходило. А Муха, со смехом, отпускала от себя напряжение. И пусть он был с истеричными нотками, плевать. Живая же она, живая. Смеется, ей весело. Надо почаще чувствовать себя живой, чтобы напоминать себе, как это все-таки хорошо.
- Это да, нечего сказать. Ты, кстати, куда намылилась то в таком виде? - отсмеявшись, спросил сталкер.
- А... - Саня вяло отмахнулась, - Того... воздухом подышать. Тут же без оружия нельзя, насколько помню.
- Это ты правильно подметила. Даже посрать, пардон, без автомата не выйдешь, сожрут. А на сны положи болт. Не обращай внимания. Обыденное это дело, регулярное. Скоро привыкнешь.
- Привыкну, - покорно согласилась Муха, - Спасибо.
Они еще немного посидели, перекидываясь короткими фразочками, иногда слегка подкалывая друг друга. Покурили. После чего сталкер, встав, потянулся и важно произнес, что как никак, а здоровый сон - друг сталкера. И у него еще есть возможность покемарить. Пожелав ему доброго утра, Саня осталась на улице. Спать ей уже не хотелось совершенно. Да и идти куда-то тоже. Она встречала рассвет на улице, отсутствующим взглядом, тело было вялое, словно набитое ватой. Но холод скоро сделал своей дело, и Муха окончательно взбодрилась. Суицидальные мысли вымело из головы, хотя небольшой туман и оставался. Но и он убрался куда-то на задворки сознания. До поры до времени...
- Тихо едет, не спеша, крыша, шифером шурша, - пробурчала она себе под нос и встала. Надо было возвращаться. Одеться. И решить, что ей еще нужно докупить. Список составит, отдаст Гавайцу. Пусть скажет, сколько все это стоить будет. Похоже на план?
Вполне себе.
Контроль: Гаваец, Сталкеры х 5, Долг х5, Свобода х5 (Количество постоянно меняется)
